Миниэлектровеник по имени Грелль Сатклифф обладал способностью за несколько минут перейти от панической истерики в более или менее (по его меркам) состояние, а потом так же внезапно радостно заверещать:
- Это просто замечательно, молодой человек, замечательно!
С некоторым трудом верилось, что это он только-только недавно истерически хватался за рукав своего начальника. Конечно, учитывая его темперамент, можно было предположить, что настроение его способно меняться куда более быстро. Но проверять это на собственном опыте как-то не возникало желания. Уильям и без того пришел к выводу, что сегодня жизнь повернулась к нему своей филейной частью. Испытывать ее и дальше он не рискнул, а посему сидел сычом на скамье, совершенно, казалось, не замечая двоих человек, перекинувшихся через него парой незначительных фраз.
Неожиданно карусель с мучительным скрежетом сдвинулась несколько вниз, чем вызвала нервный повизгивания с соседних сидений.
- О, надо же... У них получается чинить эту штуку! - выражение лица и интонация парня рядом выдавали его волнение, невзирая на сами слова, - Скоро мы отсюда спустимся...
Почему-то особого облегчения Спирс не почувствовал, внутренне напрягшись. "Не развалилась бы она... пока ее чинят". Уж кто, как не работник статистического агентства знал, что большинство подобных сооружений делается "на отстань", и при его эксплуатации частенько нарушаются правила техники безопасности.
- Когда, говорите, нас отсюда должны снять? - переспросил Уильям, мельком поглядывая на часы, будто засекая время.

- Когда, говорите, нас отсюда должны снять?
- Где-то в течение часа, - Лайт посмотрел на часы. - Возможно, через два. Примерно процентов на 90, что к концу этого часа мы будем на земле. И еще 10% - что к вечеру.
Ягами посмотрел на красноволосого, который проверещал что-то про сахарную вату, а потом начал доказывать мужчине, которого, как Лайт уже понял, звали Уильям, как он дорожит работой, однако потом тут же развеселился, сказав, что они все равно выберуться и пусть "Уилли" не берет это все в голову.
Шикарная логика. Он сначала на полном серьезе заявил, что он дорожил работой, потому что они не выберутся, и тут же сказал все в точности наоборот! Ох... Интересно, все... хм... гей?! Да, наверно. Все геи такие, мне очень интересно? Я-то, слава богу, би, я не такой... Да кого это волнует? Лайт, хватит тут выдумывать всякую чушь. Лучше займись дело - успокаивай всех.
Лайт посмотрел вниз и с облеченным вздохом увидел, как отец помогает техникам в починке карусели. Отец... Не даром дед мучил его с техникой. Зато разбирается! - Лайт с гордостью смотрел на отца.

Греллю надоело сидеть в одной позе, разговаривать на одну тему, да и вообще ему все надоело. Поэтому он, откинувшись на спинку сидения закрыл глаза. В сон его не клонило - у него просто затекли ноги, и их нужно было срочно вытянуть или походить.
Если мы спустимся через два часа, то Уиллу придется тащить меня на себе, - злорадно подумал Сатклифф. Покосившись на начальника, Грелль понял, что Уильям далеко его не утащит. Да он и не захочет его тащить - как только они выбертся с карусели, Спирс как обычно улизнет под шумок, а его, Грелля оставит в незнакомом Токио и совсем одного. Будет чудом, если он доберется до ближайшего отеля.... Тряхнув красноволосой головой, Сатклифф отогнал эти мрачные мысли и опять посмотрел вверх - небо такое же, как и было пару минут назад.... От скуки Грелль принялся накручивать свой локон на палец, как обычно делают девушки, когда заигрывают с кем то. Немного поиздевавшись над своими волосами, Грелль повернулся к Уиллу.
- Уильям, у тебя нет с собой никакого ежедневника и ручки?

Сбоку по-прежнему было слишком оживленно. Сатклифф то вертелся, то пытался изобразить из своей длинной шевелюры подобие завивки. И наконец обратился с совсем уже странным вопросом:
- Уильям, у тебя нет с собой никакого ежедневника и ручки?
Нет, Спирс жмотом не был (ну, почти...), однако, едва ли планинг, регулярно скрупулезно заполняемый, подходил для использования этим безответственнейшим человеком. Навряд ли он собирался заняться чем-то действительно полезным, например, проверкой расписания на последующую неделю. Вот уж и правда, странная логика. Как бы ни напрягал свои мозги Уилл, ему было не понять, на кой черт индивиду, застрявшему на сломанной карусели под палящим солнцем, нужны ручка и ежедневник. Ну не завещание же писать, в самом деле?
Молодой незнакомец вовремя пришел на выручку, доставая записнушку из пиджака.
- У меня есть. Возьмите, она пустая. Можете себе забрать, - любезно предложил он и быстро добавил: - и ручку тоже можете оставить.
Почему-то это настораживало. Уильям с детства привык к мысли, что ничто и никогда не делается за просто так. Сначала предложение пойти в кафе, теперь такая щедрость к этому Сатклиффу. А впрочем, он еще молод, с ним все понятно... Списав все на юношеский максимализм и желание помогать людям, Спирс выбросил эти мысли из головы. Страдал ли он подобным сам когда-то - оставалось тайной, покрытой мраком и пылью кембриджского архива студенческих личных дел.
Новый скрежет, на этот раз более протяжный, вырвал его из размышлений. Карусель крайне медленно, но теперь уже равномерно, не точкообразно поползла вниз. По мелькавшим внизу людям становилось понятно, что все идет как надо.

- Знаете, я тут подумал... Раз уж я в Токио, значит надо сделать что то характерное для китайцев, - Лайт уже приподнялся, чтобы стукнуть этому красноволосому по затылку за «китайцев», как тот поправился, - точнее для японцев. Хокку!
Лайт опустил глаза в тетрадь, которую любезно подсунул им с Уильямом Сатклифф. Не прочитав и строчки, парень отвел глаза, ибо это было ужасно. Как любитель поэзии и вообще любого письменного творчества, он не любил, когда так сильно коверкают хокку. Даже если ранее оно никем не было написано.
Он посмотрел на землю, которая неутомимо медленно приближалась, и тяжело дышал. Поскорее бы нас сняли отсюда...
Постепенно снимали людей, сидения которых оказывались где-то внизу. Лайт смотрел на них и молча завидовал, хотя им до земли оставалось еще пару метров, не больше. Но все-таки уже хотелось спуститься и пойти выпить чего-нибудь покрепче, потому что нервы были на пределе. Ягами внимательно всмотрелся в лицо отца, который следил за работой техников со странным выражением. Ох, папа, не волнуйся ты за меня так. Все отлично.

Грелль никак не мог понять, почему его спутникам так не понравилось его творение. Надувшись, он хотел было высказать им все что он о них думает, но Уилл оказался первее:
-- Успокойтесь и постарайтесь просидеть хотя бы двадцать минут смирно.
Сатклифф скрипнул зубами - посидишь тут тихо и смирно, когда ноги затекли, голова кружится и все настроение испорчено! Но, крепко сжав руки, Грелль кивнул и снова откнулся в свои надписи. Сомнений быть не могло - Уилл и Ягами явно не понимали что такое настоящее хокку...
Я их еще удивлю. Где бы мне найти вдохновение?.. - Грелль отчаянно начал крутить головой. Ничего особенного. Все как обычно. Тяжело вздохнув, Грелль опустил голову. красные волосы упали на плечи и закрыли лицо. Если бы молодому человеку можно было сменить одежду, его без колебаний можно было назвать девушкой.
- Кажется, твой отец там? - опять же слишком тихо спросил Грелль Ягами, не поднимая головы. Почему же он не торопит техников? Не могут чтоли эти китайцы.. точнее японцы.. не могут они что ли все делать быстро и качественно?...

Оставалось уже совсем немного. Уильям даже перестал обращать внимание на шебуршание Сатклиффа - лишь бы тот перестал тараторить под ухом, дергать за рукав и повторять своим надоедливым фальцетом уменьшительное "Уилли".
Спирс, несмотря на свою замкнутость и необщительность, прекрасно знал, как порой о нем говорят в отделе. И если серьезные сотрудники всегда отзывались о нем уважительно, подчеркивая ценность таких трудолюбивых и преданных делу кадров, то молодые (и не очень) раздолбаи любили подшучивать. Частенько в курилке пробегал смешок, что строгий начальник таким и родился: не обыкновенным мальчиком Уилли, а взрослым и солидным мистером Ти Спирсом. И непременно в костюме-тройке, с галстуком, и прямоугольных очках. Мало кто из коллег (за исключением разве что отдела кадров) даже знал, как расшифровывается это "Ти" в его имени. Пару раз вообще проскальзывало недоразумение, что в отчетах он значился как просто Уильям Спирс. И никто ведь не решался спросить - потому что начальство не любит глупых вопросов.
А начальство, вопреки шуточкам из курилки, тоже было самым что ни на есть обыкновеннейшим человеком. Уильям тоже боялся смерти - как и все люди, не знающие, что их ждет потом. Тоже злился, когда его оставляли работать сверхурочно. Тоже не любил по двадцать раз переписывать одну и ту же бумагу. А вся разница заключалась только в том, что было у него святое правило, альтернатива всем десяти библейским заповедям: никогда не показывать свои эмоции коллегам. Для них он - хладнокровный сухарь, не умеющий радоваться житейским мелочам. А он бы даже с удовольствием сходил бы в этот треклятый парк аттракционов, как большинство нормальных людей - с семьей или с девушкой... но никак не с излишне шумным мужчиной не вполне традиционной сексуальной ориентации.
Мысленно издав долгий вздох, Спирс машинально поправил завернувшуюся манжету пиджака.
"А ведь неплохая это страна, если б не... не этот день, - он покосился сначала вбок, на непосредственного виновника своих сегодняшних бед, потом вниз, на собственные запыленные ботинки. - Должен признаться, я скучаю по Англии... по нашему отделу, даже по нашим стажерам".
После такого признания должно было произойти что-то невероятное - как минимум снег пойти. И правда, произошло. Поручень, находившийся со стороны японца,  сломали спасатели, и парня вытащили наружу. "Не прошло и полугода", - едко констатировал Уильям, вставая и, тоже не без помощи, выбираясь с сидения карусели.
Падать на колени и землю целовать он не стал, а только лишь прошествовал в сторонку, молча отмахиваясь на вопросы о том, в порядке ли он. От долгого сидения почти без движения затекла спина, и теперь мужчина выглядел еще более недовольным и взъерошенным.